agias_grafas

Еще один текст по притче о минах.

Сложно выявить в этой притче ту ритмику, что в той или иной степени удавалось найти в других. – Притча о нечистом духе-ветре с семью такими же друзьями фонетически определенно основывается на паре ш-в / ш-ф и обратно. Крайне походит на то, что так Он подражал «белому шуму», что издает ветер в пустыне – в нашу метель мы слышим то же «шшш...». Или притча о пшенице и плевелах – это притча о сыновстве, и ее ритмика определенно основывается на звуках б-р слова «бар-сын» и парных им.

Явно обнаружилась лишь пара «мины» (мэна) и прилагательного «верный [раб]» (форма корня «аман» – «мэейма́н» или «нээма́н»).

Возможно, искомый нами «ритм» притче задавала игра не столько словесная, сколько смысловая.

Мэна-мина – это определенно анаграмма слова амэн-истина. Те паторим-столы денежных менял, куда должны были отнести серебро рабы – это паторим-толкователи. Но один из них спрятал мину в «судара» – тюрбан ученого, этимологию которого эти ученые богословы возводили к стиху «тайна Господа – боящимся Его». Он сохранил полукилограммовую мину истины, не разменяв ее на монеты толкования. Истины Писания остались в среде религиозной элиты, оказались закрытыми от рядового человека.

Поэтому в этой притче стоит ждать игру на «текст», на «свиток», даже на «букву».

Например, корень «машаль» означает как «править, иметь власть», так и «уподоблять, говорить в притчах». Мимшала – это притча, мэмшала – это власть, правление. Господин говорит первым двум рабам, что у них теперь «власть над городами». Быть может, «власть» звучала именно так.

Один из вариантов «города» однокоренной со «свитком-томом». Кэ́рэх – это том, свиток. Кэра́х – это крупный город с городской стеной. Они от корня, означающего «окружать, оборачивать, вращать». Во множ. числе первый звучит как «кэрахим (крахим)», второй как «кэраким», но пишутся они идентично.

Но, если находки верны, то как объединить эту пару во фразе? Едва ли это возможно. Предположу, что могло звучать одно из них, при этом слово было самостоятельно.

***

Есть вероятность того, что определенная звуковая пара все же звучала. Это очень предположительно, но давайте все же поговорим.

ибо я боялся тебя, потому что ты человек жестокий: берешь, чего не клал, и жнешь, чего не сеял.

Слово выделяется и в стихе и в притче. Греческое αυστηρος чаще означает «суровый, резкий». Им описывается выраженный вкус: острый, терпкий, кислый.

Среди немногих вариантов выделяется слово «кашэ́» (Кляйн, Ястров, CAL).

Тут вся нужная семантика – суровость, жесткость и жестокость. И противоречивость! К примеру, производная форма от его корня звучит в контексте: «...в этом случае стихи Писания противоречат друг другу».

Есть впечатление, что идея противоречивости звучит в притче и важна в ней.

Стопроцентно звучало слово «кэсэф» (ссылка). Это «серебро» в значении «деньги».

πραγματευομαι – это должны были делать рабы с минами – «употреблять в оборот» – как пишет синодальный текст. Этот глагол от πραγμα-дело дважды звучит в притче, корень трижды. В качестве оригинала здесь очень и очень подходит корень «асак» (ссылка).
Дает существительные «бизнес, дело, коммерция». Основное значение – «занятие», в том числе, например, «изучение Писания».

Господин говорит слугам отнять мину у нерадивого раба с противоречивыми оправданиями. В этом случае мог звучать корень «шэка́л».

Описание этого раба господином – «лукавый» (все то же πονηρος) – могло звучать как «икэ́ш» (извращенный_как_искривленный).

Быть может, притче задавали ритм эти звуки « к-ш / ш-к » и « к-с / с-к ». [при этом звук ‘к’ мог уступать место ‘х’]. Но почему именно они неясно. Возможно, чтобы выделить «кашэ».

Так или иначе, но на «кашэ-жестокий/суровый/противоречивый» однозначно предлагаю обратить внимание.

***

Самое неожиданное слово в притче – в самой ее концовке. То, что в синодальном переведено как «избейте [предо мной]» на деле жестокое «заколите / зарубите / зарежьте».

Долго искал подходящий корень, в итоге вернулся к первому найденному варианту. Это корень «нахас» (ссылка), который в императиве ед.числа звучит как «кос» (Ястров дает форму), во множ. числе – опираюсь на найденную в таргумах форму – «хусу».

врагов же моих тех, которые не хотели, чтобы я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною. (Лук.19:27)

Знаете, что интересно? Что в иврите-арамеите есть другой корень, дающий в императиве множ. числа такую же форму «хусу» (и в иврите и в арамеите). Она от корня חוּס (xws) со значениями «щадить, жалеть, миловать» (Кляйн, CAL).

Пощадите!

Наоборот! – «противоречие». Самое жестокое слово притчи может оказаться самым ее мягким.

Возможно, повезло наткнуться на редкую жемчужину. Пояснять тяжело, тема очень непростая. Попробую так.

Когда работал над притчей о богаче и Лазаре, то пришел к выводу, что «ад» в этой притче звучал как «тофэт», а «лона [Авраама]» – это или «атафот» или «атэйфот» или «атифот» или все же, потерянное в веках, «атэфот».

Чрезвычайно походит на то, что множ. число для слова «лоно» Ему нужно, чтобы добавить к «ат(?)фа» окончание «-от», и получить обратное созвучие с тофэт-адом.

«Тофэт» и «ат(?)фот». Для совпадения нам нужна еще гласная «а» после слова «тофэт-ад». Предположу, что с нее начинается слово «подняв [глаза]» («...и во аде возвед очи свои»).

Либо «а» прямо принадлежала слову «тофэт». Порой к существительным в арамейском прибавляется конечная «а». Например, в притче о плевелах для «житницы» предложил вариант «амбара», хотя сейчас уверен, что нужно использовать обычное «амбар». Выглядит так, что варианты с «а» звучали в провинциальном произношении.

Итак, предполагаемые «тофэта» и «атэфот». Зеркально обратные слова.

Что это может означать? Что богач и Лазарь – в одном и том же «месте», но их восприятие его обратно. Одно и то же, однако наоборот.

Так же может оказаться и с предполагаемым «хусу». – «Казнить нельзя помиловать» в одном слове. Наказание равное милости.